Алексей Борисович Любимов – высочайшей пробы музыкант. Он родился в 1944. Среди его учителей была Мария Юдина, и это одно уже говорит об очень многом. А еще о нем есть прекрасная статья А. Шнитке, побывавшего на его концерте в 1973 году и очень высоко оценившего не только исполнительскую манеру пианиста, но и уровень музыкального мышления. («Субъективные заметки об объективном исполнении» в книге «Беседы с Альфредом Шнитке», Классика – ХХI, Москва, 2015).
Если вам довелось или доведётся побывать на его фортепьянном концерте, имя это вы уже не забудете никогда. Так случилось со мной много-много лет назад, когда я впервые услышала его исполнение Шуберта в Свердловской филармонии. С тех пор стараюсь попадать на его концерты, но возможность эта предоставляется нечасто: подолгу готовит программы, часто бывает в отъезде, сосредоточен на преподавании (Московская консерватория), да и вообще не ставит рекорды количества концертов, безусловно отдавая предпочтение качеству. И этот концерт состоялся только потому, что Любимову нужно было обыграть на слушателях новую программу, которую он подготовил к долгим азиатским гастролям.Вот программа: «Три пьесы для подготовленного рояля», 1943,1945,1944, Кейджа; «Партита опус 2», 1958, Пярта; «Соната си-минор», 1776, Гайдна; “Soloduiveldans IV”, 1998, Тен Холта и «Шесть прелюдий из 2-ой тетради», 1913, Дебюсси. Что скажете?!
Перед началом Любимов около 40 минут готовил рояль к исполнению Кейджа: что-то прикреплял к струнам, к молоточкам, что-то там защемлял или укорачивал, словом, лишал звук рояля обертонов, превращал его то ли в клавесин, то ли в старинный вирджиналь. Когда зазвучали пьесы Кейджа, стало ясно, что мы были свидетелями колдовства, и вот сейчас этот сотворённый на наших глазах инструмент доносит до нас звучание другой реальности, другой Вселенной. Любимов пояснил, что обычно, если в программе есть Кейдж, то рояля 2 – один для Кейджа, другой для всех остальных. Так как в музее рояль один, то концерт начинался с Кейджа, и после трех пьес инструмент за 3 минуты был возвращен в исходное состояние, и зазвучали другие голоса.Такое впечатление, что Алексей Любимов задался целью показать слушателям, что то, что казалось новациями и авангардом в середине 20 века, было привнесено в музыку еще в 18 веке и в начале 20. Но если в произведениях Гайдна и Дебюсси это были выразительные штрихи, дополнявшие гармоническое целое, то в творчестве Кейджа, Пярта, Тен Холта эти штрихи стали основными приёмами, основой гармоний и композиции, приобрели самостоятельную ценность и звучание.
Всё вместе было невероятно цельно и необычно. Необычность концерта, проходившего в московском Мультимедиа артмузее, подчеркивали и сновавший вверх-вниз бесшумный лифт, и находящиеся в нём люди, неожиданно для себя оказывавшиеся за роялем исполнителя перед рядами слушателей, и семиэтажный атриум музея, создающий прекрасную акустику, и необыкновенно дружественное общение Любимова с аудиторией, его лаконичные, понятные и очень точные пояснения по ходу программы.
Прошло несколько дней, а я всё ещё живу с чувством радости, подаренным мне этим любимовским концертом. Завидую всем, кто его впервые услышит и откроет для себя.
No comments:
Post a Comment