Весной 2016 года Третьяковка отправила в Лондон портретную выставку «Россия и искусства: эпоха Толстого и Чайковского», а в обмен получила 49 портретов знаменитых англичан «От Елизаветы до Виктории. Английский портрет из собрания Национальной портретной галереи, Лондон». Выставка была необычайно интересной во многих отношениях. Томас Гейнсборо (1727 – 1788) на ней был представлен только автопортретом 1759 года. Возможно, у любимого художника короля Георга III не случилось другого достаточно знаменитого заказчика, чтобы встать в ряд с Шекспиром, Ньютоном, Дж. Куком и даже Дж. К. Джеромом. Спустя три года в Москве, в Музее изобразительных искусств имени Пушкина, проходит первая монографическая выставка Гейнсборо, собранная из 13 музеев (11 британских), и это, конечно, СОБЫТИЕ, особенно если знать, что в России есть только один портрет работы Гейнсборо в собрании Эрмитажа.
На выставке представлено около 100 работ, среди которых не только живопись, но и эскизы, графика, офорты, рисунки на стекле. Гейнсборо взрослел как художник в эстетике барокко, в пейзажной живописи пришёл к рококо, а в портрете был реалистом и предвосхитил импрессионистов. Последнее особенно удивительно. Переходя от портрета к портрету, прослеживаешь изменение видения художника от ясных, чётких, прописанных в мельчайших деталях, как фарфоровые статуэтки, ранних портретов 1740- 50-х гг, к сложным по технике исполнения портретам 1760-70-х , где важнее всего визуальное сходство модели и изображения, к более поздним, когда становится интересно выявление характера (портрет Джона Рассела, 1770; портрет виконтессы Трейси и др.). Эти портреты сделали Гейнсборо академиком, богатым и знаменитым, но дух его не укротили. И он совершает прорыв в неизведанное, во внутренний мир человека. Таков портрет его друга Карла Фридриха Абеля 1765 года. На нём Абель не смотрит на зрителя, не смотрит на любимую виолончель, его лицо чуть опущено и рассеянный взгляд уходит в сторону. Музыкант ещё слышит внутри себя отзвучавшую музыку, он ещё в её власти. Таков и автопортрет 1787, предназначавшийся в подарок Абелю, но оставшийся незаконченным в связи с его смертью. Именно незаконченность (а, быть может, автор счел его вполне законченным?) по-человечески приближает изображение к зрителю, превращает его в собеседника. Главное в автопортрете в три четверти – направленный на зрителя под углом взгляд художника – цепкий, острый, не отпускающий.
У некоторых портретов интересная история. Портрет миссис Элизабет Муди с сыновьями, Самюэлем и Томасом, 1779 года, был первоначально портретом только миссис Муди. Но после смерти любимой жены в 1782 году мистер Муди попросил дополнить портрет изображениями сыновей, причем в раннем возрасте. Размер полотна и поза Элизабет Муди были таковы, что мальчиков пришлось рисовать в рост, а впечатление младенчества создавать платьями, которые в те времена мальчики носили, пока не научатся пользоваться горшком. Догадаться, что миссис Муди изображена с сыновьями, а не с дочерями, без подписи невозможно.
В пейзажах Гейнсборо явно больше интересовал свет и цвет, чем планы и композиция. А ещё его волновали изгибы ветвей и очертания облаков, и как это можно соотнести в пейзаже. Считается, что пейзажи он писал по памяти, по графическим зарисовкам. Тем удивительнее тонкая передача закатного света как в раннем «Лесном пейзаже с сидящим пастухом» 1747, так и в одном из последних –«Рыночная повозка» 1786, где избыточная прихотливость природных форм уравновешена умиротворяющим вечерним освещением.
Очень, очень интересны его рисунки углем, сангиной, как эскизы, так и законченные работы – портретные миниатюры, зарисовки с натуры людей, животных, деталей пейзажа. Выразительная штриховка, разнообразие линий контура, точная фиксация позы – во всём рука мастера.
No comments:
Post a Comment