Большая выставка И.Е. Репина

Пост Т.Бетчер (Москва)
Уже лет 6-7 Третьяковская галерея, готовя монографические выставки хрестоматийных художников, ставит перед собой задачу открыть их зрителю заново. Представить их творчество таким образом, чтобы самое-самое замусоленное со школьных лет имя открылось с новой точки зрения, оказалось в чём-то неожиданным, чтобы зритель сделал своё собственное открытие там, где меньше всего этого ожидает.
На выставку И.Е. Репина (1844 -1930) я попала день в день через 2 месяца после её открытия. Билет  купила  за месяц (продажа только через интернет), а народу было столько, как бывает в самом начале  или если завтра конец. И, конечно, это не случайно. Думаю, многие пришли уже не в первый раз, потому что одного прохода мало. Это становится понятно примерно через сутки, когда  первое впечатление укладывается, и возникает желание увидеть, вглядеться в ту или иную работу ещё раз.
К сожалению, на этой выставке, в отличие от прошлых, нельзя фотографировать (несколько контрабандных снимков я всё же сделала, вполне сознавая свою преступность), поэтому повествователю придётся верить на слово.
Из «Я сам» Маяковского помню, что он  по средам ел «репинские травки»; из дневников и очерка К. Чуковского помню описание жизни Репина в 20-м году в выстуженных и голодных «Пенатах», когда художник работал, не снимая малахая и тулупа вязкими от холода красками. Что-то ещё читала и знала о Репине, но немного, неглубоко. А уж блёклые «Бурлаки на Волге» и «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» на вклейках в школьных учебниках глубинная память сохранила на всю жизнь. И вот передо мной «полное собрание сочинений» Ильи Ефимовича с вариантами, черновиками, с едва намеченными замыслами…
Понимание состоявшегося События приходит не сразу. Первое удивление: оказывается, Репин начинал с библейских сюжетов и именно за их художественную интерпретацию получил первые награды, 6-летнeе пенсионерство в Европе и первое признание. А мы-то думали, что он только «бедных бурлаков и казаков» писал! «Бурлаки»,   «Запорожцы», и «Торжественное заседание» поданы в окружении живописных и графических этюдов, набросков, проработок – и это самое захватывающее, самое интересное! Если «Явление Христа» Иванова впечатляет куда меньше, чем эскизы и этюдная разработка персонажей, то репинские подготовительные листы своим техническим совершенством и психологической точностью каждого портрета усиливают впечатление от итоговой картины и придают ей бОльшую глубину и дополнительные смыслы.
Помните в учебнике истории «Отказ от исповеди» - иллюстрация к подвигу народовольцев? Так вот это не «Отказ» - зто «Перед исповедью». Тем, кто заменил первое слово в названии картины, казалось, что  Так правильно. Репин же писал картину о том, как трудно, мучительно человек подходит к последнему порогу и какого преодоления себя требует истинная исповедь, какие это рвущие душу  минуты.
Вообще в жанровых, сюжетных картинах у него всё на высшем пределе чувств. Картина «Иван Грозный и сын его Иван» на реставрации после вандального покушения в 2017 году. На стене высветленный прямоугольник и музейная табличка с одной стороны, рассказывающий о картине текст – с другой. Но в самом конце выставки, написанная в Куоккале картина

«Самосожжение Гоголя», и я вижу у Гоголя то же выражение искажённого лица, что у Грозного, до сознания которого доходит непоправимость свершившегося, им содеянного. У Гоголя в глазах ещё и мистический восторг, тогда как у Грозного только ужас, но  потрясенность содеянным у них общая. Это пронзительное мгновенное переживание необратимости совершенного поступка сегодня воспринимается как проекция на российскую историю, которая столько раз необратимо отвергала возможности выхода из замкнутого круга «особого пути», всякий раз скатываясь в помрачение и одичание.
И столь же неожиданное сходство вдруг проступает в знаменитом портрете М.П. Мусоргского, сделанном за две недели до его смерти в военном госпитале, и совсем незнаменитом портрете Д.И. Менделеева в мантии профессора одного из британских университетов. Не только самоуглублённость ученого, не только возраст запечатлел Репин в этом портрете, но и понимание близости ухода, ощущение смертной черты. Одиночество перед смертью –толстовская тема в творчестве Репина. 

А вот и портрет К. И. Чуковского. Несмотря на разницу в возрасте, они дружили значительно глубже, чем просто по-соседски. Ещё в университетские годы я поняла, что Чуковский вовсе не детский поэт-сказочник, что революция круто повернула его литературную судьбу, и пожизненная прикованность к комментированию всех изданий собраний сочинений Н. Некрасова - не то, о чём мечтал молодой литературный критик и обозреватель серебряного века русской поэзии. Репинский портрет 1910 года именно об этом, о вольном,  размышляющем таланте открывателя поэтов. Изображение в профиль, в руке поэтический сборник, взгляд в сторону и в себя, а про себя проговариваются только что прочитанные строки и прорастает мысль, которая ляжет в основу будущей статьи. Портрет лирический и интеллектуальный одновременно, и вся последующая жизнь Чуковского  освещается совсем иным светом.

Нет, всего не перескажешь! Какая выразительная виртуозная графика, какой психологизм, какой уморительный гротеск зарисовок, какие удивительно проницательные и неожиданные портреты все-всех-всех – от крестьянина до императора! И какой пройден путь  сыном военного поселенца!