В каком-то смысле этот спектакль можно назвать иллюстрацией к комментарию Рамбана.
Во всех трех маленьких пьесах (весь спектакль длился меньше часа) голос был главным действующим "лицом". Только голос и свет.
Спектакль шел в кромешной темноте. Кроме слабого света, освещающего рот актрисы в первой пьесе, ее фигуру во второй, и ее лицо в третьей все было погружено в темноту.
И вот два дня размышляю. Что хотел сказать нам голос, раздававшийся из слабого, еле видимого света? Для чего такая жуткая концентрация внимания зрителя на звуке, ведь не симфонический же оркестр пришли слушать? Да и кто был на симфоническом концерте, который проводился в полной, окончательной темноте, так что раздавались крики "Usher, usher*" - и людей сопровождали из зала, потому что они не могли это вынести?
Вот что я надумал - o словах, которые произносились со сцены, и o тьме, которая их окружала.
Вначале о тьме. Раз в нее обязательно предстоит погрузиться, даже если ненадолго, я хочу представить себе, как это. Тьма в этом спектакле не просто отсутствие света. Это обрывки мыслей, обрыв связи с реальностью, когда голос матери звучит либо за стеной, либо у тебя в голове, и никакой возможности узнать это нет. Тьма - лучшая декорация к тому, что происходит в этом спектакле.
А о словах - пьесы надо читать. Тексты пьес Беккета очень выразительны.Как и в предыдущих спектаклях (это мой 4-й пост о его спектаклях. Чтобы посмотреть предыдущие, сделайте поиск в блоге на слово "Беккет"), здесь звучит что-то для меня важное. Об отношениях с Богом, o любви. И больше всего - об одиночестве.
В общем, Беккет учит жизни перед смертью, и чем дальше, тем ценнее для меня его уроки.
---
*Usher - человек, встречающий у входа в зрительный зал и помогающий найти место, указанное в билете.
1 comment:
Хороший отзыв, Иосиф, спасибо. Я думаю, Беккет каждого своему учит.
Post a Comment